Аркадий Адамов - …Со многими неизвестными
Молодой журналист нетерпеливо разгуливал между креслами в распахнутом пальто, в сдвинутой на затылок меховой шапке со спущенными ушами, в руке он держал тонкую кожаную папку на «молнии» с надписью «Аэрофлот».
Сразу заметив вошедших, Урманский с улыбкой направился к ним, небрежно размахивая папкой.
Когда все трое вошли в номер и Сергей прикрыл дверь, Урманский торжественно объявил:
— Поступило предложение, Сергей Павлович, скромно отметить ваш приезд. — Он вытащил из внутреннего кармана пальто бутылку вина. — Надеюсь, возражений нет?
— Догадливый народ эти журналисты, — засмеялся Сергей. — Какие могут быть возражения?
— Особенно наши журналисты, заметь, — вставил Лобанов и хитро взглянул на Урманского. — Но действуют они всегда… Как вы говорите? С подтекстом, да?
Урманский в ответ коротко хохотнул.
— А ну вас, Александр Матвеевич. Не признаете вы бескорыстное движение души.
— Ладно, — вмешался Сергей. — Как говорится, если вино откупорено, оно должно быть выпито. А насчет этого самого подтекста, — и подмигнул, — он у нас тоже есть.
Выражение лица у Лобанова вдруг стало озабоченным. Он внимательно огляделся по сторонам, приподняв скатерть, заглянул под стол, отдернул штору, за которой помещалась кровать с тумбочкой, и осмотрел там все.
— Чего это ты ищешь? — невинным тоном осведомился Сергей.
— Как говорил боцман Приходько с «Грозящего», раз пошло такое дело, режь последний огурец. Тебе на хранение был оставлен небольшой черный чемоданчик.
— А-а, так я его сдал администрации. Думал, предыдущий жилец забыл.
— Неужели сдал?! — картинно испугался Лобанов. — У тебя что же, обоняние атрофировалось?
— А я не сыскная собака. Зачем мне обоняние?
— Ну оперативное чутье. Все, старик. Выходишь в тираж. Хорошо еще, что у тебя есть такие друзья, как я.
Он демонстративно принюхался и, словно влекомый какими-то невидимыми магнитами, проделал сложный путь по комнате, потом приблизился к Сергею, грозно потребовал: «А ну, дыхни», сочувственно покачал головой и наконец стремительно исчез в прихожей.
Урманский, хохоча, повалился на диван.
Через секунду Лобанов появился в комнате, держа в руке чемоданчик. Он торжественно поставил его на стол и объявил:
— Я же тебе еще на аэродроме говорил, встреча предусмотрена в двух вариантах: у меня дома и тут, в зависимости от твоих капризов. Задержалась на сутки по техническим причинам…
Тут невольное облачко пробежало по его круглому, веснушчатому лицу. Сергей нахмурился.
— А что за причины? — с любопытством спросил Урманский.
— Мы не в Америке, — резко ответил Сергей. — Публику развлекать тут нечем. — И, меняя тон, повторил: — Вино откупорено, его надо выпить.
Вскоре все трое уже сидели за столом.
— Ну, а как поживает наша общая знакомая? — спросил Сергей Урманского.
— А! — досадливо махнул рукой тот. — Представьте, я не могу ее найти!
— То есть как «найти»? — удивился Сергей.
— А так. Ни за что не разрешила проводить себя. Я еле выпросил телефон дяди. Сегодня звоню, отвечает какое-то учреждение. Наверное, перепутала. — Он повернулся к Лобанову: — Хоть бы вы помогли, Александр Матвеевич.
— Пожалуйста, Имя, фамилия?
— Только имя — Марина.
— Гм. Маловато.
— Марина… — задумчиво повторил Сергей. — Где-то мне попадалось сегодня это имя…
Лобанов с напускным равнодушием ответил:
— Марина Иванова из Волгограда.
— Ах да.
— Но я ее найду, вот увидите, — Урманский стукнул кулаком по столу.
— Желаю успеха, — улыбнулся Сергей. — И если найдете, поделитесь радостью.
— Да-а, вы еще отобьете, — Урманский подмигнул с самоуверенностью не знавшего неудач человека:.
Разговор незаметно перешел на Урманского.
— Что сейчас сочиняете? — спросил его Лобанов.
— Очерк хочу написать. Об одном герое войны. У нас в городе живет. Еле раскопал его, знаете. Тяжелый старик. Ничего не рассказывает.
— А как фамилия?
— Федоров.
— Давай, давай, — покровительственно произнес Лобанов. — Это лучше, чем о жуликах писать.
— Почему же? И о вашей работе надо писать. В меру, конечно, — Урманский засмеялся. — Не вызывая нездоровый интерес.
Ушли гости поздно.
…На следующее утро, едва Сергей пришел в управление, ему позвонил Лобанов и нетерпеливо спросил:
— Ты уже здесь, наконец?
— Здесь. А что случилось?
— Как в той телеграмме: волнуйся, подробности письмом. Иду к тебе. Ты пока волнуйся.
Лобанов ворвался в кабинет взъерошенный и раскрасневшийся, держа в руках тонкую папку с болтающимися шнурками.
— Ты только взгляни! — еще с порога начал он, но тут же плотно прикрыл за собой дверь. — Взгляни! Ориентировка из Москвы. Она разошлась с нашим запросом. Так вот. Похитив крупную сумму денег, скрылась кассир строительного управления Нина Викторовна Горлина. Второе! — не переводя дыхания, выпалил Лобанов и положил на стол еще одну ориентировку: — Разыскивается исчезнувшая из Волгограда гражданка Иванова Марина Владимировна.
— Ну и ну… — озадаченно произнес Сергей. — Вот это сюрприз.
Глава 4
ЗАСАДА НА САМОГО СЕБЯ
В дверь негромко постучали.
— Войдите! — крикнул Сергей.
На пороге появилась сухая, подтянутая фигура Храмова.
— Ты чего, Николай? — спросил Лобанов.
— Разрешите обратиться к начальнику отдела, товарищ подполковник? — поглядел тот на Сергея.
— Обращайтесь, обращайтесь. Меня, между прочим, Сергеем Павловичем зовут.
Его начинали раздражать официальные манеры Храмова.
А тот невозмутимо доложил Лобанову:
— Задержан Валька. Вы его сами хотели допросить.
— Да? — Лобанов оживился. — Сейчас приду. Ты начинай.
— Как Семенов? — спросил Сергей у Храмова.
— Пока ничего нет, това… Сергей Павлович. После работы зашел в продуктовый магазин. Купил бутылку коньяку, закуску, лимоны, коробку конфет. Но гостей не было. Сам тоже из дому не выходил. А с утра торгует.
— Выходит, выпил и слопал все сам, — усмехнулся Сергей.
— Не установлено, това…
— И не требуется. — Сергей еле удержался от насмешливого тона. — Как беличья шубка, не появлялась?
— Так точно. Не появлялась.
Сергей обернулся к Лобанову:
— Кто такой этот Валька?
— Второй курец. Помнишь, я тебе вчера говорил?
— А-а, гашиш?
— Во-во. Дело серьезное. Так ты иди начинай, — повторил он, обращаясь к Храмову.
— Слушаюсь.
Когда тот вышел, Лобанов вздохнул:
— Так что же будем делать дальше?
— Прежде всего думать.
— Давай. Значит, Горлина совершила крупную кражу и убита. Так? Марина Иванова, к которой она собиралась ехать, исчезла. Так? И связь с ними Семенова не установлена.
— Но прослеживается, — Сергей многозначительно поднял карандаш. — Горлина убита тем же снотворным, которым был усыплен ограбленный в поезде человек. Его паспорт оставлен обманутому человеку. А у второго, обманутого точно так же, оставлен паспорт, попавший к Семенову. Вот тебе первая цепочка.
— Цепочка, конечно, слабенькая. Ну, а вторая?
— Пожалуйста. Человек, который участвовал в преступлении с паспортом, взятым у Семенова, ночью следит за девушкой…
— И которого потом опознал на рынке Колосков. То есть сам Семенов.
— Да. Хотя опознал и не очень твердо. Это тоже надо учесть.
— Надо, конечно. Но с этой девушкой Семенов… ну по крайней мере знаком. Раз она к нему потом на рынок пришла.
— Вот именно.
— М-да. Но эта цепочка не ведет ни к Горлиной, ни к Ивановой.
— Пока не ведет, — поправил Сергей.
— И вообще, тоже слабовата.
— Ну, милый, а с чего мы всегда начинаем?
— Это, конечно, верно, — вздохнув, согласился Лобанов.
Сергей, улыбаясь, поглядел на друга:
— А теперь — задача из области эвристики.
— Это еще что такое? — удивился Лобанов.
— Наука о творческом мышлении. Только, к сожалению, зарождается. Применительно к нашему делу это выглядит так: собраны факты, чувствуется их логическая связь, но построить из них железную цепь, обнаружить недостающие звенья, а затем пройти по ней к цели, то есть раскрыть преступление, — для этого у нас с тобой нет сейчас готового рецепта, уже известного метода. Наш прошлый опыт не содержит какой-нибудь готовой схемы, которая была бы пригодна для возникших условий. Надо создать новую, совсем новую схему, новый план решения, то есть совершить, как говорят, акт творчества.
— Ишь ты, «акт творчества», — засмеялся Лобанов. — Ну, соверши, соверши, если ты такой ученый.
Сергей, улыбаясь, развел руками:
— Я же говорю, наука только зарождается. В идеале будет так: возникла новая задача, ты принимаешь некое лекарство, действующее на определенные мозговые центры, и к тебе вдруг приходит вдохновение, приходит, открытие. Представляешь?
